Александр Милицкий и Витовт Аристов летом приезжали к директору «КД Коктебель» А. В. Злотницкому, чтобы узнать о судьбе уникальной коллекции вин, поговорить о подделках и о переклеенных этикетках. А увезли впечатления о впечатляющем и ярко-терруарном коньяке, который пока практически неизвестен российской публике.

Хотя интервью было взято в августе 2014 года, мы публикуем материал сейчас — когда крымские виноделы получили доступ к российскому рынку, и «Коктебелю» как никогда важно, чтобы отраслевая общественность узнала о заводе и его продукции как можно больше.

Грозди (А. М.): Александр Васильевич, спасибо, что нашли время на встречу с нами. Давайте начнем с современной структуры предприятия. Раньше был завод коньяков и марочных вин «Коктебель» — и после банкротства он был разделен на несколько юрлиц, так?

Злотницкий: Не совсем. Совхоз-завод «Коктебель» был преобразован в ЗАО «ЗМВК «Коктебель», которое потом обанкротилось, — ему принадлежали два завода: марочных вин, в самом Коктебеле, и коньяков, здесь, в Щебетовке. Сейчас оба завода принадлежат одному юридическому лицу — ООО «КД Коктебель». Можно расшифровывать как «коньячный дом», но это просто название.

«КД Коктебель» по-прежнему работает на мощностях завода, который был создан сразу после освобождения Крыма, в 1944 году. Все хозяйство по-прежнему функционирует. Коллекция, спирты, все остальные активы, необходимые предприятию, были выкуплены у банкрота.

Из активов мы потеряли только часть виноградников. У совхоз-завода и, потом, у ЗАО «ЗМВК «Коктебель» были виноградники не только здесь, вокруг Карадага, но и в других районах. ЗАО «ЗМВК «Коктебель» продал эти отдаленные виноградники через аукцион. В 2001 году при заводе было 830 га виноградников, сейчас — 667 га. Земля, сейчас, кстати, государственная, — мы ее арендуем.

Грозди (А. М.): А что произошло с винной коллекцией? В прошлом году в продажу в Крыму было выброшено много коктебельских коллекционных вин по, мягко говоря, невысоким ценам. Как я понимаю, это было сделано во время банкротства для погашения долгов. Сейчас на тему коллекции ходят всякие слухи. Например, что она была полностью выкуплена частными лицами, и у завода ничего не осталось. Есть слухи, что, наоборот, часть продали в прошлом году, и то, что сейчас есть в магазинах — это товарные остатки. Мол, сейчас введен мораторий, и ничего коллекционного больше в розницу не попадает. Все-таки, что же сейчас происходит с коллекцией?

Злотницкий: Вы сами ответили на ваш вопрос. Действительно, часть коллекции была распродана ЗАО «ЗМВК «Коктебель» при банкротстве на аукционе. Другая часть — 47% коллекции — была выкуплена нами. Сегодня 270 тысяч бутылок из коллекции совхоз-завода выкуплено нами и находится у «КД Коктебель», и четвертый год она лежит у нас.

Грозди (А. М.): А вы ей торгуете?

Злотницкий: Нет.

Грозди (А. М.): А как же бутылки в магазине у проходной завода?

Злотницкий: Это из той части коллекции, которая была распродана на аукционе. Это частный магазин, и он к заводу никакого отношения не имеет. То, что мы купили — для собственных нужд, для научных целей, для коммерческих целей на будущее — эти 270 тысяч бутылок — там винтажи, начиная с 1944 года, — эти вина находятся у нас в коллекции и в коммерческий оборот не введены. Там есть практически все сорта и все годы урожаев.

Грозди (А. М.): Кстати, здесь я столкнулся с такой историей, что те старые коктебельские вина, которые продаются здесь в частных магазинах, не всегда соответствуют этикетке. Мы попробовали, например, купленную в одном из магазинов коктебельскую мадеру 1954 года. Это был явно не 1954 год — и по внешним признакам, и по вкусу. (Просто я пробовал мадеру 1954 года и хорошо ее помню). Это был, скорее всего, 1986-ой, коллекционное, но с переклеенной этикеткой. Там бутылка оливкового цвета — она как раз выпускается, по-моему, с 1986 года.

Злотницкий: Я не могу нести ответственность за частные магазины и за те продукты, которые были проданы через аукцион, через товарную биржу Украины (проданы преимущественно без этикеток — «Грозди»).

В магазине "Коктебель" в поселке Щебетовка

Грозди (А. М.): Понятно, что это не ваша сфера ответственность, но интересует ваша точка зрения — какая сейчас, приблизительно, доля подделок на рынке? Понятно, что это тоже коллекционное вино, но год не соответствует, и цена другая.

Злотницкий: Пытаясь определить подлинность по бутылке, вы будете не правы. Вино может лежать десять и более лет в буте, а только потом попасть в бутылку.

Грозди (А. М.): Я это знаю. Коктебель как раз этим славится, что одного и того же винтажа есть и марочные (с длительной бочковой выдержкой — «Грозди»), и коллекционные версии (с выдержкой преимущественно в стеклянной бутылке; на дегустации «Дуб против стекла» клуба 750ml.ru есть возможность сравнить отличия в динамике развития вина в разных емкостях — «Грозди»).

Злотницкий: Да, и попасть в оливковую или какую-то другую бутылку оно может в любое время. Коллекционное вино предполагает дополнительную выдержку от трех лет в бутылке. Поэтому оно может быть даже разлито в 2000 году — вино винтажа 1986 или 1950 года, и через три года, в 2003 году, оно уже будет считаться коллекционным. Поэтому сказать, что и где продается, мне сложно. Я в магазинах редко бываю, ничего сказать не могу.

Грозди (А. М.): Ну, а то, что продается в том магазине у проходной — насколько оно аутентично?

Злотницкий: Не отвечу, ничего не могу определенно сказать об этом. Коллекцию на товарной бирже покупали самые разные предприятия и частные лица. Отследить судьбу отдельных бутылок сейчас совершенно невозможно.

Грозди (А. М.): В Москве на полке я последний раз видел коктебельское вино в 2004 году, десять лет назад. В Крыму оно продавалось, но в Россию его, если я правильно понимаю, не поставляли. Какая была до присоединения Крыма структура поставок? Куда сколько продавали?

Злотницкий: 100% продукции продавалось тогда в Украине. В Россию ничего не поставляли. У нас принципиально ограничено сырье — только то, что выросло на своих виноградниках, и налаживать экспорт в Россию тогда смысла не было. А самый лучший рынок, я считаю, — это там, где живешь...

Грозди (А. М.): Тем более, отдыхающие пьют местное вино, увозят с собой бутылки как сувениры...

Злотницкий: И, вдобавок, все эти сложности импорта, когда в России ввели ЕГАИС. Мы тогда посчитали, что игра не стоит свеч, и занимались поставками только на украинский рынок.

Грозди (А. М.): Но сейчас вы его потеряли. И нужно практически с нуля налаживать продажи в России.

Злотницкий: «Коктебель» никогда не будет заниматься ширпотребом и гнать миллионы декалитров. Например, мы не сможем выпускать больше 80-100 тысяч декалитров коньяка, используя практически только свое сырье, — ведь мы хотим, чтобы наша продукция была защищенной по географическому наименованию. Кстати, сейчас у нас есть коньячные спирты начиная с урожая 1961 года. Сегодня мы выпускаем коньяки возрастом от 3 до 30 лет — на ординарных коньяках мы будем применять некоторую долю импортных спиртов, но марочная группа будет делаться только их своего материала. Хотя по российскому законодательству это не запрещается, мы никогда не будем использовать импортные спирты для марочной группы — хотим получить статус географического наименования и иметь связанные с этим возможные прерогативы.

Грозди (А. М.): Особенно если будет принят законопроект о внесении изменений в №171-ФЗ, о статусе сельхозпродуктов для алкоголя из местного сырья, ограниченного разрешения рекламы.

Злотницкий: Если мы получим эти преференции, то мы не будем завозить сюда ни одного литра виноматериалов.

Грозди (А. М.): А раньше использовался «балк»?

Злотницкий: Красный виноматериал использовался, но не более 5% объема для производства красных вин. В общем производстве это составляло 2%, — и это делалось не каждый год. В десертной и крепленой группе привозной виноматериал никогда не использовали. У нас есть большие запасы крепленых виноматериалов девяностых-двухтысячных годов, так что в этом просто нет необходимости.

Грозди (А. М.): И все-таки, ведь кроме продаж в Крыму, вы планируете организовывать поставки в остальную Россию? Ведь все ваши объемы в Крыму не реализуешь.

Злотницкий: С коньяком — однозначно будем организовывать продажи по всей России. По вину — мы еще не приняли решение. Мы будем по-максимуму перекуривать виноматериал в коньячные спирты. В первую очередь мы заинтересованы в выпуске хорошего марочного коньяка, а для этого нужна хорошая сырьевая база.

Грозди (А. М.): А как же хорошие марочные вина, которые у вас бывают просто замечательными?!

Злотницкий: Ну это будет попутно.

Грозди (А. М.): Одно из моих ярчайших впечатлений в жизни от вина — это коктебельский красный портвейн урожая 1999 года.

Злотницкий: Ну, для крепленого вина есть препятствие — современные российские акцизы.

Грозди (В. А.): Если я правильно понимаю, то сейчас доля акцизного сбора для бутылки вина будет составлять 60-70 рублей. Коктебельскому красному портвейну 1999 году Денис Руденко дал 91 балл. Если такая бутылка будет стоить в московской рознице даже 1000 рублей, это все равно дешевле, чем португальский портвейн такого же уровня.

Злотницкий: На сегодняшний день у нас есть запасы крепленого вина в бутах. 17 тысяч декалитров мадеры, начиная с урожаев 1986 и 1995 годов, — около 7 тысяч декалитров старых вин. В том числе Мадера 1995 года урожая в количестве более 6 тысяч декалитров. Это не массовый продукт. Десертные и крепленые вина — мускаты, мадеры, портвейны — будут составлять не больше 10-15% от структуры производства.

Грозди (А. М.): Ну, с моей точки зрения — как с точки зрения человека, живущего в Москве и знающего предпочтения московских любителей вина — это ваши самые сильные позиции. Ваша крепленая группа пользуется большим авторитетом у определенной аудитории, а вот коньякам придется бороться в высококонкурентной среде.

Злотницкий: Мы постараемся выиграть за счет качества. Наша марочная группа — коньяки старше шести лет — делаются только из собственных спиртов, и получается уникальный вкус.

Грозди (В. А.): Александр Васильевич, я правильно понял, что в ближайшее время у региональных дистрибьюторов можно совершенно не ждать ваших портвейнов и мадер?

Злотницкий: Не вполне так. Продукта у нас достаточно. Например, 60 тысяч декалитров белого портвейна, начиная с 1991 года, у нас есть...

Грозди (А. М.): Он, кстати, очень неплох. 1997 был прекрасный, кстати.

Злотницкий: 1991, 1993, 1995, 1997, — разные объемы в зависимости от лет. С мадерой то же самое, около 17 тысяч декалитров, больше всего 1995 года. Я не боюсь это продавать, но это не будет основным источником дохода завода.

Закат над Коктебельской бухтой

Грозди (В. А.): Лично для меня как для представителя алкогольного ритейла — это самая интересная ваша продуктная группа.

Злотницкий: Такие марочные вина не каждый год можно сделать, год на год не приходится. Закладывать каждый год большие объемы, зная, что результат будет плачевный? Такое мы делать не будем. Поэтому не может это быть нашим основным продуктом, мы так не выживем. Бастардо у нас производится раз в 3-5 лет. Портвейны мы будем делать, но закладывать ли их на долгую выдержку — решают технологи.

Грозди (В. А.): Кстати, Александр Васильевич, вопрос по технологии. Я правильно понимаю, что все крепленые вина в «Коктебеле» всегда крепились ректификатом, а винный дистиллят никогда не использовался?

Злотницкий: Да, это так, и по экономическим, и по технологическим причинам. Зерновой спирт работает быстрее виноградного. Мы полагаем, что вино, которое крепится виноградным спиртом, должно выдерживаться не менее шести, а лучше — восьми лет. Если четыре года — то оно еще очень выдает себя. Виноградный спирт не ассимилируется так быстро.

Грозди (А. М.): То есть для «быстрой» марочной группы виноградный спирт не годится?

Злотницкий: Да, мы считаем, что для вин с выдержкой в несколько лет зерновой спирт подходит лучше. Но это наше мнение. (Однако, в Португалии используют виноградный спирт для базовых портвейнов ruby с выдержкой 2-3 года. Топовая невинтажная позиция дома Graham's — портвейн Six Grapes, очень похожий, кстати, на красный портвейн «Коктебель» 1999 года по стилю — выдерживается 5 лет, — «Грозди»). Если не будет законодательного запрета, то будем и дальше использовать зерновой спирт.

Грозди (А. М.): Это допускается, но такой портвейн пока что должен называться «винным напитком». Впрочем, не думаю, что это имеет значение для целевой аудитории.

Злотницкий: Ну, для крымских виноделов обидно, когда двадцатилетний портвейн называют «винным напитком». Как можно назвать наш красный портвейн 1994 или 1999 года (это были исключительно удачные винтажи — «Грозди»), или мадеру 1986 года, винным напитком? Все-таки, для нас это большая проблема.

И еще важнее, что сегодняшнее российское законодательство прямо запрещает продавать коллекционное вино. Если не примут поправки в закон №171-ФЗ, коллекция так и будет вечно лежать у нас в подвалах. Невозможно использовать счетчики ЕГАИС при розливе редких марочных коньяков и старых вин. Я в барабан весь разливаемый объем не налью, у меня в фильтре больше останется. (В декабре 2014 года были приняты поправки в закон №171-ФЗ, разрешающие частичную рекламу российских вин географического наименования и определяющие статус коллекционных вин, но пока еще не разработаны соответствующие подзаконные документы. Новая редакция закона вступает в силу с 1 июня 2015 года, — «Грозди»).

В одном из погребов "Коктебеля"

Грозди (А. М.): У «Коктебеля» получаются превосходные крепленые вина, но сухая линейка, за исключением некоторых удачных позиций (например, алиготе 1988, каберне 1994), пока несколько проигрывает. Планируете ли вы какие-то изменения в ней? Может быть, изменения технологии? Или какие-нибудь эксперименты с сортами, ассамбляжами?

Злотницкий: Климатические зоны. Наша климатическая зона как раз благоприятствует крепленым и десертным винам. Сухие здесь делать сложнее.

Грозди (А. М.): Однако, у Самсонова и Репина (имеется в виду торговая марка Esse компании «Сатера» — «Грозди») получаются отменные сухие. Или там, все-таки, другая климатическая зона?

Злотницкий: Да. Крым — это восемь разных климатических зон. Бахчисарайская зона очень сильно отличается. Даже у Коктебеля отличаются климатические зоны на расстоянии 12 км друг от друга. Вдобавок, что подходит для небольшого производства — скажем, 250 000 бутылок в год — не подходит для больших объемов. Зато десертная и крепленая группа у нас одна из лучших. Можем сказать, что у нас коньяки лучшие.

Грозди (А. М.): Ну, а вы как-то планируете развивать сухую группу? Эксперименты какие-то с линейкой, например?

Злотницкий: Эксперименты ставятся последние 5 лет. Например, розовое каберне, сделанное по-белому...

Сухое красное марочное каберне 1994 года исключительно удачно: черная смородина, кожа, замша, напиток "Байкал", кола в аромате и вкусе; тонко и изящно.

Грозди (А. М.): Кстати, а почему его сняли с производства? Отлично ведь получилось.

Злотницкий: Это был эксперимент. Пока мы не готовы сказать, куда мы пойдем по требованию рынка. Рынок диктует свое. И, как я уже сказал, вино будет производиться попутно с коньяком, а коньяк однозначно будет продвигаться на российском рынке. По вину мы еще не приняли стратегию развития.

Грозди (В. А.): Есть популярное мнение, что российский винный рынок находится на пороге большого взлета. Рынок сухого вина растет быстрее остальных сегментов алкогольного рынка. Почему мы спрашиваем вас про вина — я понимаю, как в рознице я смогу их эффективно продавать. А о вашем коньяке я, если честно, пока почти ничего не знаю. Рынок коньяка насыщен, и ваши коньяки мне будет продавать гораздо сложнее.

Злотницкий: Ну, все упирается в нашу сырьевую базу. Ее надо развивать, нам ее не хватает.

Грозди (А. М.): А вы планируете увеличивать площади виноградников?

Злотницкий: Планируем, но не на большое количество. Добавится где-то 300 га, и рекультивация части старых виноградников.

Грозди (А. М.): А какие будете сажать сорта?

Злотницкий: Мы еще не определились. Зависит от того, с какой стратегией мы будем выходить на российский рынок.

Грозди (А. М.): Еще один вопрос. Во многих ваших винах — особенно белых портвейнах, например — я неоднократно замечал выразительный, уместный оттенок белого перца. Я слышал две версии о его происхождении. Денис Руденко считает, что причина — в старых бочках, выработавших свой ресурс. Другая точка зрения — так, например, считает феодосийский виноторговец Руслан Фоменко — что причина в вулканических почвах вокруг Карадага.

Злотницкий: Не могу сказать определенно — может быть и то, и другое. Не считаю, что для крепленых и десертных вин нужны новые буты. Для сухих... может быть. Но сухие вина — все-таки не наша основная специализация просто из-за климатических зон.

 
Виды горы Карадаг

Грозди (В. А.): Есть такое мнение, что климат Крыма весьма похож на климат юга Австралии. Австралия тоже начинала виноделие с крепленых вин, а сейчас делают отличные сухие. На весь мир известны австралийские ширазы — они там получаются исключительно хорошо. И, соответственно, популярно мнение, что у Крыма есть огромный потенциал для возделывания ширазов.

Злотницкий: В Австралии все-таки не бывает таких заморозков, как в Крыму. Но, главное, там была поддержка всей отрасли на уровне государства. Виноделие там воспринималось как наука, которую надо развивать. Здесь же, в бывшей Украине, производители были предоставлены сами себе. Нет государственной программы развития крымского виноделия — и это самая большая проблема. Сейчас в Крыму фактически нет питомников лозы, и саженцы приобретаются в Европе. Но я уверен, что в ближайшее время вся инфраструктура поддержки виноделия здесь появится.

Грозди (А. М.): Вернемся к бочкам. Расскажите, какое у вас состояние парка?

Злотницкий: Буты все только старые. Бочки есть трех-, пятилетние. В этом году мы не приобретали новых бочек. Все бочки в последнее время покупались в Краснодарском крае, из майкопского дуба.

Грозди (В. А.): Александр Васильевич, я правильно понимаю, что сейчас для «КД Коктебель» приоритетная маркетинговая задача — это усиление распознаваемости бренда коньяка «Коктебель»?

Злотницкий: Скорее, всей торговой марки «Коктебель», которая охватывает и вино, и коньяк. Но сейчас главное для нас — не маркетинг, а вход в поле российского законодательства. Российские лицензии на производство продукции виноделия мы уже получили, но акцизных марок пока нет. Те предприятия, которые не прошли перерегистрацию, пока не могут получить акцизные марки. Перерегистрироваться мы, думаю, сможем где-то в сентябре. Вдобавок, у нас возникли проблемы с названием некоторых продуктов, которые совпадают с другими российскими продуктами. Вина «Кара-Даг», «Талисман», коньяки «Кутузов» и «Македонский» нам нужно перевести под другие названия. К октябрю, надеюсь, все урегулируем.

Грозди (А. М.): А есть шанс отбить себе какие-то из этих марок? Ведь ваши марки появились раньше.

Злотницкий: Да, есть нормативно-правовые акты, которые это допускают. Спорные вопросы будут решаться в суде. Мы попробуем, но параллельно готовимся к ребрендингу.

Грозди (А. М.): Но как можно отдать кому-то название «Кара-Даг»?

Злотницкий: Оно созвучно запатентованному в России названию «Кара-Гез». Тогда мы будем два года, скажем, воевать за это название, вместо того, чтобы переименовать продукт и выйти до нового года на российский рынок.

Грозди (В. А.): Судебные и альтернативные издержки могут оказаться больше фактической стоимости бренда.

Злотницкий: Именно так. Вдобавок, мы не думаем, что отказ от незначительной доли названий заметно повлияет на объемы продаж.

Вообще, очень надеюсь, что для винодельческих предприятий Крыма продлят переходный период. Выполнить все требования законодательства и войти в систему ЕГАИС к 1 января невозможно. Вообще, юридических проблем множество, и одни влекут за собой другие. (Переходный период был продлен до еще на год: закон №171-ФЗ вступит в Крыму в силу только 1 декабря 2016 года. Однако, эта отсрочка не решает проблемы продаж крымских вин в остальной России — «Грозди»).

Коллекционные вина будут продаваться только в том случае, если будет принята поправка к закону №171-ФЗ. Слово «коллекционное» должно явно появиться в законе. (Это произошло, и новая редакция закона вступит в силу 1 июня 2015 года, — «Грозди»). Сегодня коллекционное вино в России, вообще говоря, не может продаваться. В коллекционном вине, например, по определению есть винный камень. А это прямо запрещено российскими санитарными нормами. Но как только поправки будут введены, мы сможем также вводить в оборот и части коллекции.

Но пока полностью не решены вопросы перерегистрации, мы можем продавать вино только в Крыму. Хотя традиционно здесь продавалось только около 30% нашей продукции, — и мы, конечно, будем крайне заинтересованы в эффективной организации продаж в остальной России.

Витовт Аристов, v_aristov@grozdi.ru